На протяжении нескольких последних лет официальные представители и пропаганда КНР многократно выступали в поддержку действий ряда латиноамериканских стран (Аргентина, Бразилия, Эквадор, Перу, Чили и т. д.), установивших 200-мнльнуго полосу территориальных вод. Однако, выступив в упомянутом документе за расширенно территориальных вод, китайская делегация ушла от четкого указания их максимального предела. В «Рабочем документе» по этому поводу говорится: «Прибрежное государство имеет право устанавливать в разумных пределах ширину и границы своего территориального моря в соответствии с его географическими особенностями и потребностями его экономического развития и национальной безопасности и с должным учетом законных интересов соседних стран и удобства международного судоходства и предает их гласности».

Не может не вызвать недоумения предложение устанавливать ширину территориального моря «в разумных пределах». Что вообще за понятие — «разумные пределы»? И кто долящей определять степень «разумности» каких-то пределов?

Хорошо известно, что в течение многих десятилетий сам Китай считал разумным 3-мильный предел территориального моря. В 1958 году «разумные пределы» территориальных вод расширились до 12 миль. Позднее китайская сторона стала выступать в поддержу тех стран, которые считают «разумным» 200-мильный предел территориальных вод.

Что касается вопроса об общем статусе территориальных вод, то следует отметить одно немаловажное обстоятельство. Женевская конвенция 1958 года о территориальном море и прилегающей зоне, подвергающаяся ныне нападкам китайской делегации на конференции, предоставляет право прибрежному государству осуществлять контроль над территориальным морем и прилегающей зоной с соблюдением положений конвенции «и других норм международного права». Китайский же «Рабочий документ» ограничивается лишь фиксацией того, что прибрежное государство осуществляет над территориальным морем свой суверенитет, без каких-либо упоминаний о необходимости для него соблюдать какие-нибудь нормы международного права.

Сформулированное таким образом китайское предложение означает, по сути дела, что «Рабочий документ» полностью приравнивает статус территориального моря к статусу сухопутной территории государства. Иными словами, китайское предложение включает территориальные воды в состав государственной территории.

Еще в процессе подготовки конференции, на заседаниях Комитета ООН но мирному использованию дна морей и океанов за пределами действия национальной юрисдикции, а затем и в ходе работы конференции китайские представители многократно выступали против договорного закрепления 12-мильного предела территориальных вод. Незадолго до открытия III Конференции по морскому праву на одном из заседаний Совета Безопасности тогдашний постоянный представитель КНР при ООН Хуан Хуа подчеркивал: «Все прибрежные страны вправе рационально определять пределы своих территориальных вод и сферу действия национальной юрисдикции в соответствии со своими географическими условиями и с учетом своей безопасности и национальных экономических интересов».

В том же плане было выдержано и выступление представителя КНР в Комитете по морскому дну Шэнь Вэйляна, заявившего, что «каждое государство имеет право само определять границы своих территориальных вод».

Китайские представители при атом утверждали, что 12-мильный предел территориального моря не имеет якобы под собой правовой основы и не отвечает интересам развивающихся стран. Они постоянно повторяли, что этот предел территориальных вод будто бы пытаются навязать развивающимся странам «сверхдержавы», и прежде всего Советский Союз. Комментируя открытие 2-й сессии III Конференции ООН по морскому праву, «Жэньминь жибао» писала, что «сверхдержавы стремятся к сохранению самого большого предела «открытых дверей» (так пекинская газета именует свободы, связанные с принципом открытого моря) и ограничению территориальных морей и сфер юрисдикции пределом в 12 миль».

Если обратиться к истории существования концепции территориального моря, то в ее основе всегда лежал принцип возможности осуществления государством эффективного контроля с берега над своими прибрежными водами. Считалось, что власть прибрежного государства кончалась там, где кончается сила оружия. Это положение — так называемое «правило о береговых батареях» — послужило основанием для установления в конце XVIII века 3-мильной зоны «береговых вод»: радиус действия артиллерии тех времен составлял примерно 3 мили. Увеличился радиус действия артиллерии — и начинается процесс расширения государствами своих территориальных вод.

В наше время, безусловно, нельзя связывать ширину территориальных вод с дальнобойностью артиллерии, ибо развитие военной техники расширило радиус действия ракетного оружия практически до бесконечности. Но остается неизменным принцип, лежащий в основе определения ширины территориальных вод: государство должно постоянно иметь возможность не только эффективно контролировать их, но и действительно обеспечивать в их полосе свой суверенитет. Вряд ли можно серьезно говорить о том, что прибрежное государство может постоянно и эффективно осуществлять свой суверенитет в 200-милыюй полосе территориальных вод.

Тем не менее после начала работы конференции китайская делегация присоединилась к той первоначально довольно значительной группе стран, которая выступала за установление 200-мильного предела территориального моря. Выступая на 2-й сессии конференции, глава китайской делегации Чай Шуфань, например, говорил: «Мы вновь заявляем решительную поддержку позиции многих стран Латинской Америки, Африки и Азии о праве на прибрежные воды шириной в 200 миль...».

Дальнейшие события наглядно показали, что кажущееся совпадение позиций Китая и развивающихся стран является чисто внешним. Это особенно четко проявилось с выдвижением на конференции концепции специальных экономических зон — создания вне территориального моря зон шириной до 200 миль, в которых прибрежное государство обладало бы исключительными суверенными правами на все виды живых и минеральных ресурсов. Появление этой концепции привело к резкому сокращению сторонников 200-мильных территориальных вод.

Идея создания специальной экономической зоны была заложена еще в так называемой «Декларации Санто-Доминго», где она фигурировала под названием «патримониальное море». Суть этой идеи формулируется в документе следующим образом: «Прибрежные государства имеют суверенные права на восполнимые и невосполнимые (т. е. живые и минеральные) естественные богатства, находящиеся в водах, морском дне и недрах района, примыкающего к территориальному морю и носящего название „патримониального моря"».

Иными словами, концепция специальной экономической зоны (так в итоге обсуждения было решено именовать зону «патримониального моря»), предоставляя прибрежному государству суверенные права на ресурсы моря и определенные гарантии обеспечения этих прав, достаточно широкие возможности по предупреждению загрязнения морских вод и т. д., не затрагивает правовой статус поверхности моря этой зоны. Поскольку концепция экономической зоны предоставила развивающимся странам именно то, что они стремились получить путем расширения своих территориальных вод, она и была поддержана даже такими последовательными сторонниками 200-мильного территориального моря, как Чили, Уругвай, Перу, Эквадор.