Обращение развенчивало «три аргумента подпевал конституционной комедии».

 

Первый довод. Подобно правителям Японии, правительство Китая выступило инициатором введения конституции, и за это его следует благодарить.

Либералы забывают, говорилось в обращении демократов, что маньчжуры захватили Китай и живут за счет китайского.народа. Благодарить их за конституцию все равно, что благодарить бандитов, которые грабили и мучили кого-нибудь, а потом, чтобы избежать возмездия, пытаются подкупить свою жертву ничтожной подачкой. «Конституция для маньчжуров -служит талисманом для защиты от мщения ханьцев, от революции и для увековечения своего господства в Китае, Конституция вводится маньчжурами для себя, но не для ханьского народа».

Второй довод. В случае созыва парламента все население Китая получит избирательные права и возможность участвовать в политической жизни, поэтому следует приветствовать «подготовку к конституции», объявленную маньчжурским правительством.

«Большое заблуждение, — возражали демократы, — полагать, что в случае введения конституции будет создана двухпалатная система. В верхнюю палату войдут лишь маньчжурские аристократы, несколько монгольских князей и великих лам из Тибета, но только не ханьцы, хотя последних 400 миллионов, а маньчжуров только несколько миллионов. Нижняя палата будет состоять из помещиков, богачей, мироедов и других угнетателей народа. Пользуясь властью парламентариев, они еще больше усилят свои бесчинства. Вот, например, начальник сычуаньской полиции Шань-пэй. Хотя он ханец и учился в Японии, но по жестокости он в десятки раз превосходит всех своих предшественников на этом посту. Типы вроде Чжоу Шань-пэя и будут представлены в нижней палате. Такое самовластие на местах и чужеземный абсолютизм в центре будут двойным ярмом для нашего народа».

Что касается всеобщего избирательного права, оно также окажется обманом. Крестьяне, ремесленники, служащие и все простые люди, которые не разгибаясь трудятся, чтобы добыть •средства к существованию, не имея ни имущества, ни образования, фактически не будут участвовать в выборах и тем более не смогут быть избранными. «Вот почему без уравнения в правах на землю и без ликвидации классов в парламент попадут только помещики, богачи, мироеды и тухао. О каком же участии народа в политической жизни может идти речь?».

Третий довод. При введении конституции будет провозглашено равенство между маньчжурами и ханьцами, права и свобода ханьцев будут обеспечены.

В действительности все наоборот, говорилось в обращении. После объявления о подготовке к конституции маньчжуры усилили гнет и национальную дискриминацию, провели централизацию правительственного аппарата, были созданы военное министерство, министерство финансов, министерство почты и телеграфа, чтобы изъять эти вопросы из ведения провинциальных учреждений, где служили ханьцы. С той же целью создано министерство земледелия и промышленности. Что касается должностей в центральном аппарате, то абсолютное их большинство в руках маньчжуров. Все министерские посты заняты исключительно маньчжурами. Начальниками государственных канцелярий, губернаторами провинции назначаются почти исключительно маньчжуры. Даже в военные и полицейские училища Японии посланы одни только маньчжуры. В связи с подготовкой к конституции из-под командования ханьских генералов была изъята значительная часть военных соединений. Части, которыми до тех пор командовал Юань Ши-кай, были переданы маньчжурскому генералу Фан Шаню. Таким образом, слово «конституция» становится синонимом дискриминации. Проект конституции к тому же предусматривает увеличение налогов для ханьцев и обязательную их службу в армии. Так что в случае войны с иностранным государством убивать будут ханьцев, а во время внутренних войн ханьские солдаты должны будут убивать своих соплеменников и подавлять революцию ради наград, которые получат маньчжуры. Народ будет доведен до голодной смерти. О какой свободе и о каких правах ханьского народа может идти речь?

Итак, с маньчжурской конституцией или без нее ханьский народ обречен на гибель — к такому выводу пришли авторы обращения. Единственный путь спасения — революция. Лишь после изгнания презренных маньчжуров из Китая можно принять действительную конституцию.

По вопросу о методах борьбы революционные демократы также решительно расходились с либеральными конституционалистами, утверждавшими, что петиции к императору — основное средство борьбы за общественный прогресс. Если петиции не будут удовлетворены, следует применить отказ от уплаты налогов или в крайнем случае индивидуальный террор. Но они категорически выступали против революционных методов, которые называли «нигилистическими». Демократы, напротив, были убеждены, что свободу можно завоевать, только применив революционное насилие. Чжу Чжи-синь писал: «Конституция никогда не была плодом мирных прошений, ей всегда предшествовала вооруженная борьба. Это хорошо знают не только французы и немцы, но и все, кто знаком с историей Испании, Португалии и других стран». Для победы революции, разъясняли революционные демократы, необходимо сочетание различных методов, причем отказ от уплаты налогов и индивидуальный террор наименее эффективны.

Вопрос о методах борьбы, о революционном свержении монархии и захвате власти революционной партией был для Сунь Ят-сена и других революционных демократов не только предметом теоретических дискуссий, но и программой политической деятельности. Стратегический план революции, разработанный Сунь Ят-сеном, предусматривал не только создание партии и развитие идеологической борьбы, но и подготовку и проведение вооруженного восстания. С 1895 по 1911 г. под руководством Союза возрождения Китая и Объединенной лиги было проведено десять героических восстаний, пока, наконец, последовало восстание 10 декабря 1911 г. в Учане, увенчавшееся успехом.

Однако и внутри лагеря революционных демократов были серьезные разногласия, связанные с методами борьбы. Так, деятели, склонные к анархизму, считали индивидуальный террор и военный заговор единственным эффективным средством. Ван Цзин-вэй призывал совершить революцию молниеносно, чтобы иностранные державы не успели опомниться, а в стране был немедленно водворен порядок. Для осуществления такой «блицреволюции» он планировал путчи и заговоры, каждая неудача вызывала у пего и у его сторонников отчаяние, толкала их на авантюры, на индивидуальный террор.

Сунь Ят-сен не одобрял индивидуальный террор. Он говорил: «Революция — это справедливое дело, и нам, революционерам, нечего совершать покушения из-за угла». Однако, как и большинство руководителей Объединенной лиги, много говоривших о «народной революции», о роли народных масс, о простых людях и пролетариях, Сунь Ят-сен в действительности несколько переоценивал значение военных заговоров, не предпринимал необходимых шагов для организации масс (достаточно сослаться на пример Пинсянского восстания 1906 г.). Между тем стихийное массовое движение непрерывно нарастало. Накануне Синьхайской революции за один только год (1910) произошло более 80 голодных бунтов и более 30 восстаний крестьян и городской бедноты, протестовавших против непосильных налогов, всевозможных поборов и высокой арендной платы.

Подводя итог многосторонней и постоянной теоретической дискуссии между либеральными конституционалистами и революционерами-демократами, длившейся около четырех лет, можно сказать следующее. Несмотря на теоретическую непоследовательность, противоречия и ошибки, основное ядро революционных демократов сумело защитить свою программу. По главным проблемам, возникавшим перед китайской революцией, сторонники стояли на передовых позициях. Они выступали за свержение маньчжурского монархического господства в Китае, за национальное освобождение, свободу и равноправие китайского народа, тогда как либеральные конституционалисты, по существу, призывали к сохранению и укреплению маньчжурского монархического господства.

Революционные демократы обличали иностранную империалистическую агрессию в Китае, хотя ошибались в своих конкретных расчетах и не знали способов борьбы с империализмом. И все же они смело высказывались за вооруженный отпор в случае империалистической интервенции, тогда как либеральные конституционалисты, напротив, хотя и более реалистично оценивали политику держав, отказывались от борьбы, считая, что революция вызовет интервенцию и приведет страну к гибели.

Революционные демократы выступали за революционное свержение монархического абсолютизма и за образование буржуазно-демократической республики, хотя не имели достаточно ясного представления о будущем государственном устройстве. Либеральные конституционалисты высказывались за монархическую конституцию, за проведение некоторых политических реформ, предоставляющих китайской буржуазии и помещикам места в парламенте и министерствах.

Революционные демократы боролись за разрешение социальных проблем, за благосостояние народа, за развитие государственного капитализма, который они именовали «социализмом» или «народным благоденствием». Они стояли за разрешение аграрного вопроса кардинальным путем, за национализацию земли, хотя и не имели конкретных планов на этот счет. Однако сама постановка этого насущного вопроса буржуазно-демократической революции, несомненно, была большой их заслугой. В противовес этому либеральные конституционалисты ратовали за развитие национального капитализма без ломки феодального базиса и надстройки, против «подстрекательства к смуте» простолюдинов, которых они называли «бродягами, подонками», подрывающими государственные, общественные устои.

Последовательная критика революционными демократами теоретических построений и практических шагов либеральных конституционалистов способствовала разоблачению маневров цинской монархии, пытавшейся «конституционными» обещаниями ослабить революционный натиск масс. Идеологическая борьба с либеральными конституционалистами в рассматриваемый период способствовала консолидации лагеря революционных демократов, состоявшего из весьма разношерстных элементов, и укрепляла авторитет революционеров среди интеллигенции.

Об этом свидетельствует письмо Лян Ци-чао к Кан Ю-вэю перед закрытием «Синьминь цунбао» в 1907 г., в котором он сообщает, что революционная партия пользуется огромным влиянием среди молодежи и студентов. События в Цзянси, Ху-нани Шаньду не, Чжили подтвердили это. «Теперь жестокаябооьба нашей партии с правительством отодвигается на второе место смертельная схватка с революционерами ставится на первое место. Существовать могут или они, или мы. Однако нельзя прекращать борьбы с правительством, иначе мы неослабим влияние революционеров».

Из этого ясно, какова была подлинная позиция либералов и демократов, а также расстановка сил накануне Синьхайской революции.